«Но вот у меня вопрос, как не стать насильником?»

"Что делать, если кто-то не хочет оставаться жертвой бытового насилия, я понял, но почему никто не говорит, как не стать насильником?" - задал мне в комментах на Ютуб вопрос незнакомец, посмотрев мое видео #ЯБольшеНеБудуЖертвой!

Сам того не подозревая, он вдохновил меня написать эту статью.

Мы видим, как многие люди вокруг нас ведут себя агрессивно, но совершенно не считают это проблемой. Они никак не ассоциируют свое поведение с насилием, полагая, что ведут себя совершенно нормально. Они не хотят думать о том, насилие может быть не только физическим, но и эмоциональным, психологическим.

В результате, агрессия воспринимается в самых разных слоях нашего общества как норма.

Бизнесмены, добившиеся большого успеха, – это сильные, упорные люди с твердой волей. Их закалили конкурентная борьба, риск и тяжелый груз ответственности. Но это совершенно не значит, что все они неизбежно должны были стать жестокими, бесчувственными эффективными машинами, не способными любить.

Не все руководители умеют грамотно справляться с постоянным стрессом, сохранять в себе, в зрелом возрасте, вдохновение, способность радоваться, сочувствовать, при этом мастерски сочетать это с твердостью, когда необходимо.  Проблема лежит в личностной нецелостности. Увы, многие лидеры не умеют слушать эмоциональную часть своей психики и гармонично объединять ее потенциал с силой своей рациональности. Они привыкли обесценивать и подавлять свои чувства и эмоции. Под броней властного и грозного лидера неизбежно скрыты неразрешенные с детства конфликты, боль и страхи, нелюбовь к себе.

Не осознавая того, став взрослыми, такие люди начинают относиться к окружающим, которые зависят от них, так же авторитарно и бесчеловечно, как когда-то относились в детстве к ним их родители. И чем большего успеха и власти они достигают, тем сильнее возрастает их внутреннее напряжение, тем чаще оно выливается на окружающих людей диктатом и агрессией. И больше всего страдают даже не управленческая команда и сотрудники, а члены семьи. Особенно их дети – ведь они самые незащищенные и уязвимые.

Я приведу здесь отрывки из моей книги «Бизнес и/или любовь» как иллюстрацию.  Анатолий, один из моих клиентов, относился как раз к такому типу лидеров. И как же он был зол и шокирован, когда сын, которого он пытался готовить в свои преемники, вдруг заявил, что твердо намерен сменить пол…

*************

— На прошлой неделе Анри исполнилось восемнадцать, – напряженно сказал Анатолий, глядя куда-то в стену, - В день рождения он пришел ко мне в кабинет и сказал, что не хочет быть мужчиной. Он якобы давно это понял. Но молчал, ждал восемнадцати. Чтобы, как он сказал, никто не смог бы повлиять на его решение. Короче говоря, объявил мне, что уезжает во Францию и, как только заработает достаточно денег, сделает операцию по перемене пола. Всё.

 В моем кабинете повисло молчание. Анатолий уперся локтями в колени и опустил свою тяжелую, исполинскую голову на руки. Помял руками лицо, потер глаза. И, подняв на меня взгляд, сказал:

— Мне стыдно об этом вам говорить. Всего ждал в этой жизни, только не такого позора… Вы можете с ним встретиться?

 — Зачем?

 — Вам можно доверять. Кроме вас, я никого не могу посвятить в это.

— А ваш сын согласен на встречу?

 — Да, я с ним говорил.

— Вы уверены?

 — Да. Вы не думайте, я все помню, помню ваши принципы, вашу систему работы… Я спросил у него. Я не заставлял. Сын сказал, что пойдет. Даже с удовольствием.

— Хорошо, я согласна. Только давайте обсудим прямо сейчас: что вы ждете от этой встречи? Вы же знаете, я не творю чудес. По-человечески я вам очень сочувствую. Но, если парень принял свое решение, я не буду его переубеждать. Вы же знаете на своем опыте общения со мной, что это бесполезно. Люди готовы серьезно что-то менять в своей жизни только тогда, когда сами этого хотят.

***

В глубине души я примерно представляла, о чем пойдет речь. Я прислушалась к себе. Да, без сомнения, мне хотелось помочь мальчику — сделать все, что в моих силах. Однако настрой Анатолия не давал больших оснований для надежд. Зная этого человека, глядя на обстоятельства трезво, я склонялась к неутешительному прогнозу. Анатолием правили недоверие и ненависть. Он не доверял никому. Идя по жизни победным маршем, он старался всегда быть неуязвимым. Конечно, в отдельные моменты что-то могло его пробить, и он чувствовал глубокую, человеческую боль. Но довольно быстро, почти рефлекторно он вытеснял ее.

Он заменял эту боль ненавистью к тому, кто эту боль причинил, что, в свою очередь, неизменно аккумулировало мощный заряд агрессии. Анатолием овладевало желание наказывать. Мне было страшно за Анри. Находясь в плену жесткого, непробиваемого сценария, Анатолий вполне мог заставить сына расплачиваться за причиненную им боль. Я понимала, какую ответственную работу доверила мне сейчас жизнь.

***

Удивительно: Анри и его отец составляли противоположность — две крайности эмоционального диапазона. Анатолий демонстрировал агрессивную силу, потенциальную угрозу, превосходство. Анри не демонстрировал, из него просто исходила теплота, он создавал в вас чувство безопасности. Разговор пошел легко.

Анри занимался спортом, живописью, языками, много читал. Уже в двенадцать лет решил, что жизнь посвятит истории искусства. Образование получать собирался в Сорбонне. Анри был не очень-то коммуникабелен. Считал себя закрытым человеком. Имел весьма небольшой круг общения. Давно осознал и смирился с тем, что среди сверстников его мало кто может понять. У него был один близкий друг, они общались с пяти лет.

— Еще я общаюсь с дядей, французом. Ему за тридцать, он художник, искусствовед. Его я считаю, наверное, лучшим своим другом. Он понимает меня. И, конечно, мои любимые мама и сестренка Сессиль. Это главные люди. Я люблю их больше собственной жизни. И хотел бы о них позаботиться. Вот… собственно, это все обо мне.

 — Что ж, Анри. Перейдем к тому, что послужило поводом нашей встречи. Расскажите, что произошло? — Ничего. На самом деле ничего особенного. Я очень давно решил, что не хочу быть мужчиной. Это не новость. По крайней мере для меня. Просто я ждал много лет, чтобы сказать об этом отцу только сейчас — после восемнадцати.

— А почему именно после?

— Потому что я знал, что в противном случае на меня будет оказано давление. И это будет опасно для меня.

 — Опасно?

 — Да. Мой отец запросто упек бы меня в психушку.

— Откуда такой мрачный прогноз?

 — Вы знаете, когда мама пыталась заводить с ним речь о разводе, он всегда отвечал прямой и однозначной угрозой: говорил, что запрячет ее в сумасшедший дом. И лишит ее всякой возможности доказать, что она — нормальная. Это, кстати, не показное запугивание. Это реальность. Ему вполне по силам оплатить всех и вся, обеспечить полную изоляцию человека, полное его бесправие и беспомощность. Понимаю, что из моих уст это прозвучит страшно, но… для моего отца не существует темы сострадания и моральных ограничений.

— Скажите, Анри, что конкретно вы вкладываете в нежелание быть мужчиной?

 — Мне противно насилие. Противна власть. Противна конкуренция. Я не могу стрелять в животных! Понимаете?! Я ненавижу людей, пользующихся своей силой против слабых. Мне омерзительно пренебрежение. Мой отец чувствует себя представителем высшей расы. Он — человек, а остальные — материал. Если мужественность такая, то я не хочу быть мужчиной!

Анатолий вообще не понимал, что творит со своим сыном настоящее зло. И очень давно… В этой умной голове, в секунды считающей цифры и принимающей управленческие решения, никак не укладывалась простая вещь: сын — отдельная личность, и попытки насильственно встроить эту личность в чуждую систему ценностей могут привести к самой настоящей трагедии. Так оно, по сути, и случилось: оказавшись не в силах сопротивляться отцовской авторитарности, он встал на путь максимального отречения. И от отца, и от себя самого.

У меня была последняя попытка.

***

- Анатолий, поговорите пожалуйста с сыном. Ему все эти годы не хватает вашего уважения и любви. Если он почувствует, что вы на него не давите, а хотите его понять – он может изменить свое решение. Он сейчас в глубоком разрушительном бунте,- очень аккуратно сказала я.

- Что? – грозно заревел Анатолий. – Я должен его понять? – Он выставил меня на посмешище. Что я скажу своим деловым партнерам и своим друзьям? Мой сын –  Л-Г-Б-Т?! - продолжал орать Анатолий.

- Анатолий, я понимаю ваши чувства! Но сейчас на кону будущее вашего сын и ваше будущее тоже! И вообще, вы никому ничего не должны докладывать. Дайте мальчику свое понимание и время. Вы помните, как вы страдали в детстве, когда друзья вашего старшего брата издевались над вами, били и унижали вас? Вы помните, как вы плакали от бессилия и отчаяния? И никто не защитил вас! Вы ожесточились и стали «чудовищем». Остановите этот сценарий! – это была моя боль.

- Нет. У меня нет сына. – голосом мертвеца проговорил Анатолий и направился к двери.

Это был один из самых тяжелых дней в моей практике. Мне хотелось плакать как ребенку….

************

«Как не стать насильником?» Вот ответ на вопрос :  если вы испытываете постоянное напряжение и разряжаетесь на своих близких агрессивными вспышками, виня в этом постоянный  стресс, если вы ловите себя на мысли, что знаете истину и готовы расплющить членов своей семьи за то, что они ей не следуют – найдите в себе мужество и не побойтесь прийти к аналитическому терапевту.

Пока не стало слишком поздно, вам необходимо разобраться со своим прошлым и дать возможность своему эмоциональному интеллекту помочь вам. Пока вы этого не сделаете прошлое будет жить в вашем настоящем. Оно будет красть ваши жизненные силы на пути к вашим целям, оно будет делать несчастливым вас и уродовать жизни ваших детей.